Донбассу нужна качественная система мониторинга грунтовых вод и не только. В этом убежден гидрогеолог, доктор технических наук Евгений Яковлев, рассказавший о рисках для экологии региона, связанных с боевыми действиями, оккупацией территории и затоплением шахт.
«Почвы на Донбассе насквозь загрязнены за счет выбросов в воздух, который оседал на поверхность, загрязнены грунтовые воды за счет работы транспорта. Донбасс в период своего максимального технического развития был загрязнен на уровне отходов. Регион был экологической аномалией полвека. Сейчас картина частично улучшилась – местами стало лучше качество воздуха и местами стали чище поверхностные воды. Грунтовые воды остались прежними», - отметил эксперт в интервью сайту novosti.dn.ua
По словам Яковлева, оседание грунта происходит по принципу почти «один к одному».
«Например, вынули метр угля – на столько же оседает поверхность. Но если у вас в балке, возле реки уровни грунтовых вод были два метра, а поверхность осела на пять, значит вода имеет шансы выйти на три метра выше – затопить территории в площади, где извлекли уголь. Если мы создаем свободное восстановление грунтовых вод до природных отметок, произойдет подтопление», - подчеркивает гидрогеолог.
Есть и другие риски. Так, создается техногенная трещиноватость - порода подроблена в зоне, где вынули уголь. Вода делает породу более мягкой, возникает дополнительное проседание.
«На Донбассе около 150 объектов расположены над старыми горными выработками. Сегодня при возвращении уровня уже такие случаи есть – и в Стаханове, и в Краснодоне. Еще до сегодняшних событий эти явления происходили: рвало кабели, газопроводы, трещали дома и так далее, - говорит Яковлев. - К тому же более активно продвигается загрязнение. Северский Донец обеспечивает водой 90% населения Донецкой области и 30% населения Луганской. Качество воды – очень тревожное».
Кроме того, отмечает эксперт, вместе с водой идет газ-метан. Он жиже воды в 1000 раз, он всплывает и идет над водой. При отработке появляются новые трещины – в подвалах, канализационных траншеях. Когда резко опускаются отработанные породы, возникает техногенное землетрясение. Потому что при опускании породы в воде, она реагирует более жестко. Как детская игра – нырнули, а возле вас кто-то бьет камень о камень. В воздухе это просто звук, а вода толкает как поршень. Кроме того, она смазывает породы, поэтому под водой удар происходит сильнее.
Избежать этих рисков можно, проводя безопасное закрытие шахт.
«В Германии до начала горных работ наметили шахты, которые более проницаемы. Создали систему удержания уровней подземных вод на безопасных глубинах – 250-
На подконтрольной правительству части Донбасса защитной откачки (специальной откачки при содержании уровней на глубинах, которые исключают загрязнение, подтопление, деформацию поверхностей и новые пути движения газа) нет, уверяет Яковлев. А на оккупированной есть уже три шахты в Макеевке, Горловке, Енакиево, которые переведены в режим защитной откачки. Но на какой глубине они держат уровни и на какой площади, можно только предполагать. Может, это глубина, о которой когда-то шел разговор – 20-
По словам Яковлева, в ноябре 2016 года при поддержке Центра гуманитарного диалога была проведена экспедиция на неподконтрольную территорию Донбасса – для оценки качества воды резервных источников водоснабжения.
«Мы отобрали 60 проб воды – 30 с этой стороны, 30 – с той нам помогли отобрать коллеги из «Воды Донбасса». Оказалось, что 90% воды были не того качества, - отмечает эксперт. - Здесь помимо прочего начало влиять состояние водопровода и канализации, которые теряют в среднем 50% воды и тепла. Поверхностные воды в условиях Донбасса изначально, не говоря о Водной рамочной директиве ЕС, не могут быть питьевыми. Они абсолютно не защищены».
Комментируя затопление летом в Донецке неработающего торгового центра «Северный», Яковлев высказал подозрение, что это - не прямое воздействие шахтных вод, а через грунтовую воду. Такой эффект наблюдали и в Стаханове (Кадиевке) – на временно неподконтрольной части Луганщины.
«Этому может быть двоякая причина. Донецк еще в ранние времена независимости был подтоплен. Вода выходила в подвалах и местами по нижней части возле Кальмиуса, потому что сети теряли до 50% того, что они прокачивали. При избытке воды из трубопровода они иногда поступают в таком количестве, что не успевают просачиваться вниз и образуется так называемый техногенный водоносный горизонт – верховодка. Вода зависает на малейшем водоупоре. Воде во время подъема не обязательно выходить на поверхность, она поднимается на грунтовый горизонт, ее выталкивает в канавы, подвалы и любые склоны балок», - говорит Яковлев.
Он также сообщил, как Россия реагирует на то, что Северский Донец загрязнен.
«Она отреагировала еще в 90-е годы, когда после первого этапа закрытия шахт (более угольных предприятий 20) снизился уровень очистки воды. Почувствовав дополнительное затопление шахт, в России тогда увеличили мониторинг. Качество воды, которое шло на орошение, ухудшилось. Но деваться некуда. Использование этих вод потребовало дополнительных затрат по улучшению качества. Но ураганного загрязнения Северского Донца на технологическом уровне ожидать не приходится. Как питьевой источник он уже не источник, начиная на входе в Харьковскою область из России, - говорит Яковлев. - Для меня гораздо тревожнее то, что в Северском Донце нет водоохранной зоны. Река превратилась в стихийную свалку. Все забыли о влиянии фильтрующих прудов-накопителей. В советское время их было 1,5 тысячи – это решето, через которое в грунт просачивалась вся грязь с химических и металлургических предприятий. Они сегодня безвестны. Предприятий не стало, контроля тоже не стало. Еще нужно учитывать такие факторы, как нынешнее состояние дамб и платин. Они все дырявые, не поддерживаются должным образом. Нужна научная оценка нынешнего состояния и прогноз хотя бы на ближайшие 10-12 лет активного влияния затопления шахт».
Отвечая на вопрос, как человеку понять, что его земля неплодоносна из-за того, что подтоплена, эксперт привел пример со своими родственниками, у которых в районе первомайских шахт (Луганская область) летом земля стала приобретать белесый цвет.
«Подошли грунтовые воды, солнце их испарило, а соль осталась. Понять можно и по тому, что растения рядом начали иметь угнетенный вид, появляются темные пятна, рано желтеют. Это уже признаки состоявшейся беды. Но лучше провести химический отбор, - считает Яковлев. - На Донбассе даже на расстоянии
Почву можно очистить, но это, по словам эксперта, очень длительный процесс.
«Есть щадящая очистка, ее предлагали после чернобыльской катастрофы. Это терапия растениями. То есть вы сажаете-сжигаете и радиоактивную золу надо захоронить, но надо понимать, куда, - поясняет Яковлев. - В сельском хозяйстве в полесье действует система: корова-навоз-огород. Лишь тогда что-то можно собрать, потому что песчаные почвы бедны гумусом. Но в то же время корова летом съедает полсотни килограмм травы, около полутора килограммов пыли вместе с радионуклидами. Потом это все уходит в навоз и на огород. И вдруг обнаруживается, что цезий и стронций природным путем уменьшаются – они распадаются, а у людей на огороде радиоактивность растет. В соответствии поднимается и уровень радиоактивности молока и овощей».
Из такой неутешительной ситуации с водой эксперт видит такой выход в переводе школ, садиков, больниц на подземное водоснабжение. То есть - вырыть скважины на глубине до
«Когда мы исследовали подземные источники на Донбассе, они не имели превышения нормативов питьевой воды, - отмечает Яковлев. - Это не значит, что нужно отбросить систему «Воды Донбасса». Но ее нужно использовать только в технических целях».
Чтобы шахтные воды не попал в эти скважины, эксперт предлагает выбрать участки за пределами и затопления шахт и военного воздействия. Обустройство одной скважины, по его словам, стоит в среднем от 100 до 500 миллионов гривен. Это должна быть государственная программа, уверен доктор технических наук, также заявивший, что Донбассу нужно отслеживать фронт подземных вод.
